28.03.2024

Информация

Вход

Буквально через несколько дней после заседания исполкома НОКа, которое прошло в начале июня под председательством Александра Лукашенко и подвело итоги туринской Олимпиады, собрался президиум федерации биатлона, и руководитель БФБ Степан Сухоренко жестко поставил вопрос о ближайшем резерве национальной команды, ибо нынешний, как выяснилось, пока не может закрыть бреши, образовавшиеся после ухода Алексея Айдарова, Олега Рыженкова и Владимира Драчева. Ситуация оказалась запущенной, и необходимо принимать кардинальные меры.

Одной из них стало создание молодежной команды, руководителем которой, как доложил еще НОКу министр Александр Григоров, назначен Олег РЫЖЕНКОВ. Его коллегами по наставническому цеху стали Елена Зубрилова и Владимир Драчев. Кроме того, в “молодежку” отрядили Юрия Альберса, бывшего старшего тренера мужской национальной команды, который преимущественно помогает ребятам освоиться в бумажном море новых забот.

Мой собеседник, бывший капитан олимпийской сборной Олег Владимирович, осваивается в новой роли уже второй сбор.

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”
Олег РЫЖЕНКОВ. Родился в Найстеньярви, Карельской АССР 15.12.67. Заслуженный мастер спорта. Обладатель десяти медалей чемпионатов мира: 1995 г. — бронза в гонке на 20 км и эстафете, 1996 г. — золото в командной гонке и бронза в эстафете, 1997 г. — золото в командной гонке, серебро в гонке на 20 км и бронза в спринте, 1999 г. — золото в эстафете, 2001 г. — серебро в эстафете, 2003 г. — бронза в эстафете. Лучшее достижение на Олимпиаде в эстафете — 4-е место (1994 и 1998 гг.), в личных дисциплинах — 9-е место (20 км, 1998 г.). Лучший результат в общем зачете Кубка мира — 5-е место (1995 г.). Трижды побеждал на этапах Кубка мира плюс пять золотых эстафет. С мая 2006 г. — тренер молодежной команды.


— С чего начнем?

— А давай с отпуска. Я ведь первый раз позволил себе такую роскошь, как отдохнуть целых два месяца. И половину из них провел в работе, а именно в ремонте у себя в Могилеве. За эти годы так надоело все дома, что решил: настала пора перемен. За десять лет где-то обои отклеились, окна рассохлись, и я подумал: раз уж завязываю со спортом, надо и в квартире все изменить. Переделал полностью. В чем это выразилось? И в цветовой гамме, и в качестве материалов, и в композиции... Знаешь, поменял сейчас и отношение к жизни. Она стала более энергичной, не хватает времени выспаться!..

Вторую часть отпуска провел во Франции с семьей. Правда, пробыл там недолго, недели две с половиной, с визой были проблемы. И снова в ремонт попал, Дельфин его затеяла, и я неделю помогал его делать. С сыном пообщался. Походил по лесу, полазил по горам.

Егору уже два и девять. Пытаюсь, конечно, говорить с ним иногда на русском, но он не воспринимает. Поэтому используем в основном французский. Детские выражения и слова я выучил хорошо, и мы без труда понимаем друг друга.
Он такой подвижный, его невозможно остановить, ему вечно неймется, постоянно носится. Пройдет два-три метра и опять надо бежать, гнаться за собакой, за птичкой, за мячиком. Небольшой такой колобок. Крепыш, коренастенький, но довольно высокого роста для своего возраста — 97 сантиметров...

— Дельфин-то, наверное, мечтала: вот закончишь ты выступать и переедешь к семье во Францию...

— Может, и мечтала, но мы заранее оговорили все наши жизненные позиции. И были готовы к тому, что, скорее всего, нам придется жить именно так, ибо других вариантов не просматривалось. У меня большой тяги поехать во Францию нет. Потому что мне просто хочется остаться в Беларуси!
У Дельфин, допустим, возникает желание приехать сюда, но это связано с большими трудностями. Во-первых, ее старшей дочери уже одиннадцать лет. И привезти девочку-француженку в незнакомый мир — не совсем правильно. Да и самой Дельфин придется все ломать. Поэтому пока живем так. А дальше видно будет.

— Не скрою, по весне ходили разговоры, что ты останешься во Франции. Как, можно было бы тренером там поработать?

— Очень сложно было бы устроиться, потому что французский биатлон сконцентрирован только в горном регионе, примыкающем к Швейцарии и Италии. Область в поперечнике всего двести-триста километров. И своих тренерских кадров за эти годы накопилось много.

— Там, по-моему, почти все спортсмены, заканчивая, уходят на тренерскую...

— Совершенно верно. Конечно, найти, скажем, работу с детьми — не вопрос. Но такой вариант меня не устраивает. Хотел бы передавать свой опыт пусть и молодым, но все же более зрелым спортсменам — 17-21-летним.

— Формула “Спортсмен — впоследствии тренер” всегда была для тебя безальтернативной?

— Нет. Но в принципе я хотел работать тренером еще давным-давно. Когда разваливался Союз, когда еще не существовало суверенной белорусской команды, я собирался завязывать. Было мне тогда года 24-25. В сборную СССР попасть было трудно, а мой первый наставник постоянно звал к себе: “Мне здесь одному грустно, я уже устал”. И я, честно скажу, почти созрел для такого решения. Но потом, с созданием национальной команды, появились новые перспективы, и все закрутилось, завертелось. Затянуло и засосало...

— Спортивная карьера в итоге вышла очень длинной. Тяжело было заканчивать?

— Откровенно говоря, до сих пор не верится, что это произошло. Смотришь на тренировках, как ребята бегают, прыгают, и самому хочется. Вот только чтобы на зарядку выйти — такого запала нет. Бывает, в азарте решишь: все, завтра точно встаю — и вперед. Но приходит утро и — какая зарядка, зачем это мне надо?..

— Разве ты вставал ради нее в последние годы?

— Никогда!.. И нынче, особенно в жару, взглянешь порой: мама дорогая, как же им тяжело, этим спортсменам. Однако потом походишь, постоишь целый день — они-то в лесу бегают, на роликах катаются, а ты на солнцепеке торчишь. И надо при этом что-то думать, писать, анализировать, подсказывать по технике. Возвращаешься с тренировки, голова, ноги гудят, и не поймешь, что лучше: самому бегать или стоять на стрельбище?..

Поэтому я думаю, что заниматься спортом, наверное, было проще. Ты четко знал свои цели: выйти на тренировку и выполнить ту задачу, которую перед собой поставил, затем восстановиться ко второй тренировке, сделать ее и вечером свободен. А сейчас встаешь в семь, зарядку проконтролировал, позавтракал, к тренировке подготовился, записал, что нужно, взял трубу и пошел вешать мишени. Пока отработали, тут уже Минск звонит: надо ехать в министерство, в федерацию, бумаги везти туда, потом сюда, или вдруг выясняется, что там не хватает одного, а здесь — другого... Короче, первую неделю думал, с ума сойду. Мозги кипели.

Так-то в принципе интересно, понемногу вникаю в ситуацию. Люди помогают, подсказывают...

— Олег, ты уже, вероятно, готов более или менее отстраненно взглянуть на олимпийский сезон. Чего же не хватило мужской команде?

— Если спортсмены посмотрят друг другу в глаза, то, думаю, придут к одному мнению: мы находились в состоянии безысходности. Поэтому такое и случилось... Готовы-то мы к Олимпиаде, может, и были, но именно пик формы отсутствовал, его, полагаю, неправильно рассчитали. Причем пика, явно выраженного, не было последние две зимы. По всему сезону шли ровно, но средне.

— А как же взлет Александра Сымана на предолимпийской неделе в феврале 2005-го?

— Это единичный случай, а я говорю о команде в целом. Да, бывали вспышки в эстафетах, как в этом году в Оберхофе. И я, признаться, был там в прекрасной форме. Скорее всего, потому, что мы тогда с отдыха приехали. А может, нам следовало бы побольше отдохнуть? Мы были сильно нагружены стартами. И психологическая усталость накопилась до такой степени, что оказались просто не в силах перебороть себя на Олимпиаде. Вот такие мысли приходят со временем.
Переносить из года в год столь большое количество стартов очень сложно. Мы закрывали все: Кубки и чемпионаты мира, чемпионаты Европы, ребята еще и в универсиадах участвовали. В то же время в других командах положение иное. Вон Бьерндален по одному-два кубковых этапа пропускает. Лидеры немцев прошлой зимой не приехали на первые старты. Да и вообще биатлонисты из Германии, бывает, буквально пешком на соревнованиях ходят, а временами-то так рвут, что земля из-под ног выскальзывает...

— Если бы открутить время назад, чтобы еще ты хотел изменить в непосредственно предолимпийской подготовке?

— В первую очередь было бы лучше, чтобы поменьше внимания на нас обращали. Вокруг команды создали некий ореол — огромный, раздутый мыльный пузырь. Якобы есть такой биатлон, сильный и могущественный, который каждый год привозит множество медалей. И все ждали, все были готовы к тому, что вот-вот сейчас дадим, завоюем...

— У команды же на самом деле богатая коллекция наград.

— Не спорю. Однако с каких соревнований мы их привозили? Медали-то считают дружно и отовсюду, а много ли их было на последних чемпионатах мира? Нет. А Олимпийские игры — посерьезнее, чем мировые первенства.

С каждым годом желание и злость усиливаются, но... Может, где-то медицина недоработала. Хотя лично у меня претензий в этом плане нет, и все же что-то новое надо было искать. Весь мир не на леденцах бегает. Понятно, не о допинге речь. В таком виде спорта, как биатлон, и без него реально высокие результаты показывать. Вспомни, когда ты выигрывала, был ли допинг у тебя в крови? Вот и я могу то же самое сказать о себе...

Конечно, спорт изменился, причем резко, стал быстрее, жестче. И эгоистичнее. Или ты, или тебя. Или ты победишь, или тебя раздавят, затопчут. Где-то надо перешагнуть через себя, затаить самолюбие. Кому-то не уступить чисто принципиально. Хотя, помнишь, раньше, бывало, и палку подадут, и лыжей могут поменяться.

Сейчас всякое случается. Нам лыжники рассказывали, что на Олимпиаде в Турине во время эстафеты шел снег. Когда лидировали итальянцы, то перед ними на спуске несколько человек прокатывали лыжню. Но когда на каком-то этапе вырвался вперед норвежец, так ему никто дорогу не торил! И он уткнулся в сугроб на трассе, его сразу настигли...
Пихают, толкают, бьют по палкам, сбрасывают с трассы, особенно во время масстарта или эстафеты.

— Тебе тоже доставалось?

— Ну, меня не так-то просто сбросить! Хотя бывали моменты...

— В Оберхофе, например, три года назад, когда ты упал в обрыв чуть ли не на елки...

— Тогда я, честно говоря, сам перемудрил. Пуаре развернуло на повороте, и он упал передо мной. А я подумал: проскочу, там по большому радиусу такой ма-а-аленький краешек оставался свободным. Подкатываю и вижу: не вмещаюсь. Решаю съехать в обрыв, где снег лежал ровно и опасений не внушал. Однако лыжи — бац! — и провалились. Я — тиу! — ушел носом. Все определила чистая случайность...

— А что еще ты мог бы добавить, рассуждая о причинах того положения, в котором оказалась мужская команда?

— Вероятно, есть в этом и наша с Володей Драчевым вина — слишком долго мы бегали. И большое внимание обращалось на нас, а не на молодых ребят. Они на сегодняшний день недотренированы и не могут выступать даже на уровне, на который должны были выйти еще три-четыре года назад. Конкуренция среди них отсутствовала, национальная же команда, по-настоящему сильная и крепкая, чувствовала себя вольготно. И при этом позади никого не было. Может быть, это мы не давали им прохода...

Молодежь-то вырастала хорошая, но, вероятно, чтобы выйти в люди, ей не хватало финансовых средств. Если одни живут и работают в нормальных человеческих условиях (питание, медикаменты, сервис, сборы), то остальные значительно проигрывают уже в этом, не выезжая в горы, питаясь на пять-семь тысяч в день, и так далее. И что можно поесть сегодня на эту сумму?

К тому же молодому спортсмену, скажем, живущему в Могилеве или Витебске без зарплаты, надо прокормить семью, а потом выехать куда-то на соревнования и еще обыграть кого-то!

— И вот вы ушли, освободили дорогу. Ситуация изменилась, на твой взгляд?

— Надеюсь, что да. Даже есть определенные сдвиги. Это заметно прежде всего по тому, что создали нашу команду — переходного состава. Раньше люди, которые заканчивали училище олимпийского резерва, выходили из юниорского возраста, но, не отбираясь в главную сборную, просто пропадали. Им некуда было деться. Болтались год-два, и большинство из них “завязывали”, а остальные тренировались спустя рукава. За эти десять лет многие исчезли из поля зрения.

Когда мы бегали, нам было не до того, чтобы вникать в эти вопросы. Наши цели и задачи были ясны — тренироваться и выступать на соревнованиях. А что творится здесь, нам было, по большому счету, не интересно. Но, пообщавшись за эту весну и начало лета с тренерами из регионов (они, может, и тянут одеяло на себя, стараясь привлечь внимание, но как же им иначе?), я понял, что в работе с молодежью упущено много времени. Ведь она гораздо слабее нас...
Хотя смотрю сейчас на ребят в нашей команде, и мне нравится, как они трудятся. Физически, конечно, все слабоваты, но — будем работать!

— Однако Евгений Степанов и Виталий Перцев на протяжении ряда лет привлекались на сборы национальной команды. Отчего же их уровень столь низок?

— Может быть, они не тренировались так, как надо. Сейчас же они работают под контролем.

— Стали выполнять большую нагрузку, чем прежде?

— Гораздо большую.

— Сколько человек входит в состав молодежной команды?

— Если честно, то пока непонятно. Потому что председатель федерации Степан Николаевич Сухоренко поставил задачу: создать коллектив из десяти ребят и десяти девушек. Однако реально такой большой состав мы не наберем. Люди-то есть. Но существует еще и юниорская команда, которая не отдает нам спортсменов.

Те ребята, которых нам рекомендовали изначально — Перцев, Степанов, Маркашанский и Акулевич, — проходят по штату национальной сборной. Остальные привлекаются за счет регионов: Симцов из Витебска, Матлахов из Могилева. Плюс два мальчика приехали на просмотр из России. 24-летний Алексей Соломин из Новгорода и Артем Жогов из Красноярска, которому двадцать три года. Артема в июне привлекала на сбор национальная команда, в итоге он попросился тренироваться с нами.

— Осведомлен о его достижениях?

— Только со слов самого Жогова, потому что протоколов я не видел. Вроде парень неплохой, с желанием, призер российских юниорских соревнований. Кажется, должен был участвовать в чемпионате Европы, но возникли проблемы с паспортом. Что ты удивляешься, разве и в Беларуси такого не бывает, когда попадает один, а едет другой?..
Что же касается Соломина, то, по моему мнению, он может неплохо себя проявить в летнем биатлоне. Высокий, худенький, легкий. Перцев и Степанов его очень хорошо знают, они раньше вместе бегали в России. Ход у Алексея быстрый, но есть проблемы со стрельбой. Пока Соломина не нагружаем в полной мере, так как ему недавно удалили гланды. На следующий сбор на Украину поедем без него.

— Как, думаешь, отнесутся тренеры в регионах к тому, что снова привезли ребят из России?

— Сам факт привоза пока ни о чем не говорит. Есть только приказ — сформировать команду до сентября. Мы с составом еще не определились. Сейчас смотрим и на ребят, тренирующихся в Центре олимпийской подготовки в Раубичах, да и области не оставляем без внимания. Кроме того, в августе планируем сбор в украинском Тысовце на высоте, куда тоже направляется команда ЦОПа. Проведем совместные контрольные. Вдобавок в июле- августе состоятся два летних первенства, где будет возможность понаблюдать за народом...
Пока могу констатировать, что мы взяли в команду людей, опираясь на протоколы белорусского чемпионата за последних два года.

— Надо полагать, стартов у ребят было вообще не густо...

— Абсолютно верно. Хотя часть из них проехалась по этапам Кубка Европы. Перцев участвовал в отдельных стартах Кубка мира. Если помнишь, в конце зимы даже сложилась такая ситуация, что не с кем было завершать сезон. Алексей Айдаров находился дома, Саша Сыман был в очень плохой форме, а нас оставалось четверо при квоте в шесть человек. Следовало кого-то взять — хотя бы с целью просмотра и обкатки.

— Помню-помню, на одной из гонок даже паренек из сервис-группы стартовал (правда, Коля Вербицкий сошел практически сразу).

— Да, такое случалось — надо было закрыть последнюю стартовую группу.

— Какой календарь соревнований вы планируете своей команде?

— Во-первых, этапы Кубка Европы и отбор на национальных турнирах позволяют нам рассчитывать на то, что некоторые ребята могут попасть на чемпионат мира. Не думаю, что этот вопрос для нас закрыт. Во-вторых, мы хотим, чтобы наш коллектив участвовал в чемпионате Европы, а также в Универсиаде, чтобы не вся нагрузка ложилась на национальную сборную. Впрочем, это только планы. Мы лишь предполагаем, а располагаем — не мы... Много еще непонятного, неясного. Думаю, когда все наладится, процесс пойдет.

— Ежели все удастся осуществить, на твой взгляд, из ребят вашей команды что-то может получиться?

— Не сразу. В этом году едва ли. Простой пример. Попробовал я им поначалу дать поработать по плану, который сам обычно выполнял в июне. Так команда “выпала” за первую же неделю! Потому нужно время, чтобы адаптироваться к нагрузкам, которые они должны переварить, прежде чем сумеют выйти на определенный уровень.

Радует, что подвижки уже есть. Причем если в начале прошлого сбора биохимические показатели у всех зашкаливали, то к его концу путем варьирования тренировочного процесса, скажем так, поставили спортсменов на ноги и направили в нормальное русло.

Ходим, подсказываем, показываем. Конечно, невозможно кому-то повторить, что делал именно ты, — каждый должен пройти свой путь. Мы стараемся, чтобы нагрузки ребята переносили, если так можно выразиться, в мягкой форме. Если “надавить” жестче, то они начинают ломаться.

— Как контролируете состояние?

— И биохимией, и электрокардиограммой. Правда, мы на таком положении, как и многие команды (исключая национальную): у нас нет ни доктора, ни биохимического оборудования. Спасибо, выручает центр в Раубичах. Кроме того, начали сотрудничать с НИИ.

Пока мы большей частью смотрим на ребят: что, чего и как; что они из себя представляют? Проводим различные тестирования: силовые, скоростно-силовые, стрелковые. Конечно, очень сырые у нас спортсмены. Что интересно, на обычных тренировках стрелять могут, но только заслышат слово “контрольная”, и начинается... Впрочем, потихоньку добавляют.

— Олег, но ты, справедливости ради надо отметить, тоже не отличался особой стабильностью в стрельбе...

— А я стрелковую часть и не веду. Пишу планы. Составляю, предлагаю, и в общении с остальными нашими тренерами — Леной Зубриловой и Володей Драчевым — добиваемся искомого. У нас, кстати, очень дружный коллектив. Я даю общую картину, и, посоветовавшись, мы прибиваемся к конкретному варианту. Кроме того, прикинул за прошлый сбор, что на стрельбище очень хорошо получается у Елены Николаевны. Естественно, мы помогаем ей. Ведь сейчас основное — это подгонка оружия и коррекция изготовки. Володя подключился к нам лишь в июле, и он хочет больше отвечать за функциональную готовность. Ему по душе смотреть за ребятами по трассе, двигаться вместе с ними, бегать, прыгать.

— Понятно, вы оба товарищи активные, непоседливые...

— Да, вот только поначалу приходилось часто отлучаться по оргвопросам. Возникали проблемы с инвентарем, потому что указание создать команду сверху прозвучало, а вот со средствами на это конкретики не было. Гостренер Александр Михайлович Беляев сказал: “Да, создавайте, но деньги ищите и все вопросы закрывайте сами”.

Поэтому огромная благодарность генеральному директору Белорусского клуба биатлона Сергею Ивановичу Булыгину за то, что пошел навстречу и помог закупить лыжероллеры, палки, ботинки. Спасибо и главе федерации Степану Николаевичу Сухоренко за то, что доверяет нам и дает возможность работать. Хочется поблагодарить и руководителей на местах (в частности, в Витебске и Могилеве), с которыми просто по телефону можно решить вопросы по Симцову и Матлахову.

— Олег, а за основной-то состав национальной команды душа болеть будет?

— Конечно, Света, мы всегда переживали и будем переживать за наших ребят. У нас были тесные отношения и, надеюсь, останутся впредь.

— Окинь свежим взглядом ситуацию в когда-то тебе родном коллективе: что изменилось, исчезло ли то, что вам мешало?

— Думаю, обычно мешает, когда все одно и то же повторяется из года в год. А когда приходит в коллектив новый человек, он привносит с собой свежую струю, свежее дыхание.

— Имеешь в виду нового старшего тренера Евгения Колокольникова?

— Да. Думаю, Евгений Васильевич должен справиться. И, может быть, не вся команда, но отдельные люди выстрелят.

— А как же эстафета? Валиуллин, Новиков, Сыман... Кто еще составит с ними квартет?

— Ну, у нас Вова Драчев очень подвижный парень, и он вместе с ребятами участвует в тренировочном процессе. Я тоже уже включаюсь постепенно!

— Хочешь сказать, вы на четвертом этапе побежите?!

— Почему бы и нет? По очереди! А если откровенно, то мы закинули удочку насчет смешанной эстафеты на чемпионате мира. Почему бы нам не тряхнуть стариной?

— Тем более что Беларусь все равно выставляет две команды.

— Да и Лена Зубрилова не прочь еще подвигаться зимой...

— Хорошенькие у вас разговоры, но они — июльские.

— Согласен. Честно говоря, судя по тому, чем мы сейчас занимаемся, очень много времени уходит на тренировочный процесс, его организацию и оформление бумаг. Чтобы заняться собой — руки не доходят. Ничего, втянемся...
А что до эстафеты, то есть в национальной команде также три молодых спортсмена — Дашкевич, Жулев и Миклашевский. И еще один парень из России — Чернышев. Правда, по нему я ситуации не знаю, но он с начала лета тренируется с ними.

— О его результатах в курсе?

— Нет. Видел этого биатлониста как-то на сборе в Вуокати. А на этапы Кубка мира он не выезжал.

— По твоему мнению, кто может стать четвертым в мужской эстафете? Вот давай порассуждаем: первый этап из проверенной боями троицы у нас бегал только Александр Сыман.

— И Сережа Новиков — на чемпионате Европы. Он стрелял “из пяти” лежа и стоя, пришел первым и привез секунд 20-25.

— Кто из них способен закрыть финишный отрезок? Опять Новиков?

— Да, снова он, так как у него железные нервы, и, я думаю, Серега справится с любым этапом.

— Получается, второй и третий этапы отдаются Рустаму Валиуллину и кому-то из еще необстрелянных на таком уровне. Наверное, Чернышеву?

— Не могу сказать. Хотя, вероятно, он посильнее будет остальных новичков команды.

— Каковы же перспективы у этой эстафеты?

— А вот возьми первый этап Кубка мира в прошлом году, где я не стартовал. Они — Айдаров, Новиков, Валиуллин — лидировали до стойки на третьем этапе...

— Так то ж Айдаров бежал!

— Конечно, с уходом Алексея наша команда потеряла много. Это сильный удар по белорусскому биатлону.

— Но было объявлено, что Айдарову в списках национальной сборной не бывать, даже если бы он и не уехал на Украину...

— По большому счету, его надо было возвращать. Да, непростой у него характер, но компромисс можно было бы найти и попытаться удержать Лешу в команде. Тем более что он и сам был готов к этому... Выскажу личное мнение — мне жаль, что его нет в коллективе.

А чего ждать от эстафеты теперь? Тем и хорош биатлон, что шанс есть всегда. Я оптимистично смотрю в будущее: за шестерку бороться можно при любом раскладе.

Конечно, мужской биатлон — это не женский, в котором сильных команд все же меньше. Возьми Олимпийские игры: мы уступили лидерам три минуты и заняли одиннадцатое место, а девушки с аналогичным проигрышем едва не стали третьими. Естественно, нельзя заявлять, что женский биатлон слабее: стань женщиной и попробуй выиграй! Там просто своя специфика...

Трудно вывести спортсмена на высокий международный уровень. Если кто-нибудь из тех, с кем мы на протяжении нескольких лет будем работать, сможет достигнуть хороших результатов, то есть попадать в “тридцать” на этапе Кубка мира, я буду доволен своей работой.

— А каким тогда видишь свое будущее?

— Пока не стану говорить. Но есть разные перспективы: две-три, скажем, четыре.

— Вот как! Не у каждого столько наберется.

— Хотя будущее-то одно. Что бы мы ни планировали, ни хотели, а получим то, что заслуживаем.

— А что может быть в твоей жизни, помимо спорта?

— Честно говоря, я столько лет в биатлоне, что не вижу себя больше нигде, кроме как в нем. Хотя... Есть, скажем, предпосылки, чтобы и бизнесом заняться. Однако не лежит душа к этому.

— А какие у тебя еще интересы: чемпионат мира по футболу, например, смотрел?

— Ох, Света, полностью видел только пару матчей. Не было времени. Захлопочешься и забудешь про трансляцию. Добирался до телевизора часов в десять. И то: смотришь-смотришь, глаза слипаются, и — бах! — уснул. Просыпаюсь, а матч закончился. Особенно обидно было, когда итальянцы с немцами играли и два гола на последних минутах забили. Отключился, когда 0:0 было, а проснулся — уже 2:0, и победители ликуют...

А вообще, футбол я люблю и уважаю и всегда с удовольствием его смотрел, причем практически никогда не пропускал матчей. Просто такая сложилась нынче ситуация... Горим на работе! Серьезно, ощущение такое: хочется заниматься тренерской деятельностью — написать план, выйти с ребятами на тренировку, поставить цель. Поучаствовать в процессе, на роллерах прокатиться, объяснить технику. Либо на велосипеде проконтролировать: как они бегают, как себя чувствуют, кого-то остановить надо, кого-то, наоборот, подогнать. Потому что есть такие, кто “лупит” чрезмерно, а есть такие, которые не хотят... Много над чем надо работать. И ребятам, и нам самим тоже. Необходимо совершенствоваться. Хочется что-то изменить в жизни тех спортсменов, которых мы взяли под свою опеку.

Светлана ПАРАМЫГИНА, "Прессбол" (Беларусь)

http://www.skisport.ru/news/index.php?news=3075

 
created by neonix 2005