— Российские биатлонисты всегда хорошо начинали сезон, однако погоня за кубковыми призовыми нередко приводила к спаду их формы к главным стартам. Может быть, учитывая, что Олимпиада в Ванкувере пройдет только в феврале следующего года, не стоит тревожиться, что пока они не в лидерах?
— Форму нужно поймать вовремя, для чего предусмотрен большой комплекс мер. Но если у того или иного спортсмена и к февралю сил не будет, неужели мы заставим его бежать на Олимпиаде? Нет. Найдем другого. Методология подготовки двух десятков кандидатов в олимпийскую сборную, в которую войдут по шесть мужчин и женщин, выстроена под Игры. Не факт, что сегодняшний состав поедет и в Ванкувер.
— Президент Олимпийского комитета России Леонид Тягачев прямо заявил, что если не получит гарантий "чистоты" тех, чьи допинг-пробы, взятые в конце прошлого сезона, еще не вскрыты, то в Канаду поедет молодежь. Вы готовы дать гарантии, что в нашем биатлоне, пережившем год назад крупный допинговый скандал, сейчас все "чисты"?
— Никто стопроцентных гарантий дать не может.
— Как быть?
— Наверное, прежде чем требовать, надо поднимать вопрос о системе медицинского обеспечения и восстановления. А обещать сейчас, что опять кто-то не сделает чего-то лишнего, я лично не могу. Потому что каждому в душу не залезешь. Я лишь гарантирую, что сделаю все от меня зависящее. Если бы наши позиции в международных организациях были сильными, сегодня нам было бы не так трудно жить. Переломить ситуацию в одиночку СБР не может. Когда Международный спортивный арбитраж опубликовал решение по Екатерине Юрьевой и Альбине Ахатовной (за применение допинга обе были дисквалифицированы на два года.— "Ъ"), у меня, как у обычного разумного человека, а не как у одного из руководителей СБР, появилась масса вопросов. Ведь в доказательствах вины Ахатовой и Юрьевой действительно есть заметные нестыковки. А адвокаты приводят еще и ссылки на несколько прецедентов, которые решались в пользу спортсменов. Признавали ошибки в делах испанца, американки. Однако сейчас решение принято не в пользу спортсменов. Почему только россияне виноваты? Почему у Максима Чудова медаль то отнимают, то возвращают? Потому что молчим, не владеем полной информацией и не умеем защищаться.
— Те, кто не попадается на различных нарушениях, эти нарушения не допускают вовсе или умеют работать с кем надо?
— Не знаю. Но знать это необходимо, чтобы выстроить свою модель. Зато мне доподлинно известно, что у всех наших главных зарубежных конкурентов есть отлаженная система медицинского обеспечения, и прежде всего система восстановления — у кого кислородные барокамеры, у кого — коктейли. Так или иначе, но свои штучки есть у многих. А где она, грань? Выходит, мы что-то пропустили и недопонимаем?
— Хорошие отношения с Россией и богатым президентом СБР IBU не нужны? Или России не нужно вкладывать в мировой биатлон?
— Россия могла бы внести в международный биатлон свой вклад. Однако Михаил Прохоров все свои проекты выстраивает системно. Прежде всего выстроим систему развития биатлона в России. А из кандидатов на пост президента IBU осенью на конгрессе в Санкт-Петербурге, поддержим, естественно, того, кто разделяет наши взгляды на развитие биатлона в России и мире.
— Правда ли, что СБР финансирует судебную тяжбу пойманной на допинге знаменитой лыжницы Юлии Чепаловой?
— Нет. Но за ее делом следим. Ахатова, Юрьева, Чепалова, считаю, имеют право отстаивать свое мнение. И это ни в коем случае не война между СБР и IBU, а личное дело спортсменов, считающих себя неуслышанными. С позиции руководителя федерации я ждал, смогут ли две наши биатлонистки выступать. Сейчас понял, что нет.
— Вы выдвинули свою кандидатуру на пост вице-президента ОКР, чтобы уже с более солидных позиций не допускать попадания наших спортсменов в подобного рода ситуации?
— Многих раздражает, что я выдвинулся. Хотел сделать это раньше — когда работал в баскетбольном ЦСКА (Сергей Кущенко был его президентом.— "Ъ"), но так сложилось, что меня пригласили на работу в СБР. Я подал заявление, однако, чтобы принять окончательное решение, должен точно представлять, чем в случае своего избрания займусь конкретно. Я не привык сидеть без дела, "числиться" где-то. Просто получить корочку и статус точно не для меня. Есть знания, опыт, связи, технологии. Все готов применить на благо общего дела.
— Есть ли у вас программа?
— Главный ее пункт — как поднять олимпийское движение в России на новый качественный уровень и привлечь серьезные ресурсы. Ведь до 2014 года все маркетинговые права перешли от ОКР к оргкомитету сочинских Игр. В олимпийских комитетах многих стран существует менеджмент спорта высших достижений. В России же ресурсы выделяет государство, управляют ими федерации, а ОКР выполняет политические и представительские функции. Такая модель мне представляется малоэффективной.
— А что, по-вашему, следует предпринять, чтобы эффективность повысить?
— Любая система эффективна тогда, когда ресурс, к примеру, компании распределяют ее же управленцы. Обычная вертикаль. А у нас за маленький кусочек отвечает ОКР, за серьезный кусочек — государство в лице министерства, и все это вдруг спускается в федерации с разным уровнем менеджмента. В одних сидят уважаемые заслуженные люди в возрасте от 60 лет, которые молодых к рулю не допускают. Есть федерации с хорошим микстом бизнеса и государства, а есть и такие, причем по популярным видам спорта, где эффективность использования финансов очень слабая. А как в других странах? Давайте посмотрим, например, на шведскую федерацию. Результаты спортсменов растут из года в год. А на подготовку сборной она тратит всего лишь €400 тыс. А если заглянуть в наш бюджет, то он посерьезней будет
http://www.kommersant.ru/doc-y.aspx?DocsID=1288766
